Я не знала, за что мне стыднее.
И тут до меня наконец стало доходить.
🥲 Парень на ресепшене смотрел на меня с вежливой улыбкой, ожидая продолжения. Я сглотнула и, чувствуя, как голос скачет, решила уточнить проблему подробнее:
— No, really… I’m hot. Very hot.
Теперь он уже точно старался не смеяться.
— Oh… wow, — протянул он, — confident! I like that energy.
Я чуть не задохнулась.
— No! Not like that! I’m… hot! Very hot!!
Парень уже еле держал лицо, уголки губ дрожали 😵💫
— I mean… yes, you are, — сказал он и тихонько хмыкнул. — Woohoo.
— Да… — прошептала я, словно признаваясь в чём-то постыдном. Мальчик кивнул, сделал шаг вперёд к стойке и чётко сказал на английском:
— Excuse me. She means the air conditioning in her room is not working.
Парень за стойкой мгновенно вздохнул с облегчением, его лицо прояснилось.
— Oh! Of course! Sorry for misunderstanding! — он бросил мне быстрый, извиняющийся взгляд. — Room number, please?
Мальчик обернулся ко мне, перешёл обратно на русский:
— Номер скажите ему, он сейчас мастера вызовет.
Я, всё ещё в ступоре, просто показала на ключ-карту. Всё было кончено за тридцать секунд. Проблема, которую я раздула до размеров личной катастрофы, была решена русским мальчиком, который просто увидел паникующую тётю и догадался, что в отеле чаще всего ломается 😶 Перед уходом он посмотрел на меня с искренним участием и добавил:
— Не переживайте, моя бабушка тоже плохо говорит по-английски, я ей всегда перевожу.
«It’s hot» — на улице жарко. «I feel hot» — мне жарко. А я сказала… «I’m hot». Что это значит? Почему он так странно отреагировал?
— Yes! — выдохнула я. — And… what did I say?
Мой голос прозвучал тихо и беспомощно. Он замялся, вежливо потупил взгляд.
— Well… «I’m hot» usually means… that someone is attractive. Like, very good-looking.
Мне снова поплохело. Я, красная, мокрая, в растерянности, только что заявила этому молодому парню, что я «горячая штучка». И добавила, что это «отвратительно». Блеск 👍🏻
И тут сзади, чуть сбоку, я услышала тихий, смущённый голос на чистом русском:
— Тётя, вы про кондей, наверное? Он у вас сломался?
Я резко обернулась. Рядом стоял мальчик лет 12 — наш, русский. В шортах и с наушниками на шее. Он смотрел на меня, потом на администратора, и по его лицу было видно, что он всё слышал и пытается сейчас сообразить, как помочь 🧐
— за I’m hot, за то, что ребёнок лучше меня понимает английский или за то, что он произнёс слово «бабушка» так буднично, как будто это и есть моя возрастная категория.
Когда я вернулась в номер, муж, проснувшийся от духоты, спросил: «Ну что, починят?» Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Как я ему скажу? Что наша общая уверенность в моих силах рассыпалась в прах за два дня? Что меня спас случайный мальчик, пока я пыталась объяснить, что я «hot»?
Но в тот момент, в гулкой тишине сломанного кондиционера, во мне что-то щёлкнуло. Хватит. Хватит обманывать себя карточками и списками. Хватит краснеть перед незнакомцами и чувствовать себя беспомощнее двенадцатилетних. Пора наконец-то научиться не «учить английский», а начать на нём ДУМАТЬ ✊🏻
— Look, — сказала я, тыкая пальцем в капли
на лбу, — sweating! Очень! Disgusting!
Я показывала на себя, на мокрую футболку, делал веер из ладони у лица. Он отступил на шаг за стойку, поднял руки в умиротворяющем жесте.
— Okay, okay! Maybe you mean… «It’s hot» or
«I feel hot»?